Непальский кейс: Как я упал с Джомолунгмы

22‑й год убедительно наступил, и, несмотря на ковидные антирекорды во всем мире, мы продолжали набирать студентов‑иностранцев в партнерские вузы России. Движение — жизнь, определенно. Охватывая страны индийского субконтинента, мы открыли одному из рейтинговых московских вузов интересный и перспективный рынок Непала. В этой статье я расскажу вам, почему открыли мы, на самом деле, наш отечественный ящик Пандоры, отчего переменные успеха не сложились, а опыт оказался блистательно провальным.

Самолет со студентами приземлился в Шереметьеве в 3 часа пополудни. Встречали мы ребят вдвоем с коллегой — вуз чуть ранее намекнул, что из аэропорта можно без труда взять такси, «Аэроэкспресс» или автобус. В конце концов, помочь могут, если угодно, и горные шерпы. С нетерпением, как говорится, да скатертью дорога!

Несколько утомленные перелетом из Катманду в Дубай, а из Дубая в Москву юные непальцы изо всех сил стараются улыбаться как можно шире. «Как радостно видеть Вас!», — говорит мне милейшая девушка. «Мы счастливы, что, наконец, оказались в России!», — искренне вторит ей парень в джоггерах и с рюкзаком красного цвета. Типичные тинейджеры, даже выглядят по-московски. Разве что оба по традиции качают влево‑вправо головами — это по-непальски означает буквально «Как хорошо».

Еще утром я зарегистрировал их для сдачи ПЦР-тестов в местной портовой лаборатории. Час томного стояния в очереди, где и стар, и млад. Пробы сданы — через 2 часа результат. У ребят на руках — бумаги с отрицательным вердиктом из Катманду. Волноваться не о чем, кажется.

Коротко инструктирую вновь прибывших, меняемся на всякий пожарный случай телефонами, отправляем их на авто заселяться в общагу. Ну, а дальше — по стандартной схеме. Двигаемся в город, по дороге звоню агенту в Катманду — все успешно, дети живы-здоровы, едут заселяться. Но спустя полтора часа, в дороге, одна из девушек громоподобно получает из лаборатории положительный тест. В этом месте вечер перестает быть томным.

«Вот теперь не нужно везти их к нам, вы нас подставите! Это ваша проблема. Пусть приезжают, когда сдадут отрицательный тест, это не обсуждается. У нас нет обсерватора, и для вас специально открывать его никто не будет!», — сообщает нам гостеприимный, открытый студентам и партнерам университет. Слова учительским тоном воспроизводятся с помощью головы и уст опытного специалиста по международным отношениям. Каждый из нас всей душой чувствует его беззаветную любовь к людям и самозабвенную преданность делу, которым он занимается. Побольше бы таких международников, глядишь, — и мир засиял бы, не правда ли?

Тем временем в машине я бодро осознаю, что еду уже совсем не в офис, а прямиком домой — на очередную в своей жизни изоляцию. Звоню бедолагам-студентам: «Ребята, у одного из вас — положительный тест на ковид. Университет, к сожалению, не может принять Вас сейчас, мы направим Вас во временное размещение на изоляцию до отрицательного теста».

«Майкл, мы вышли из машины, стоим у входа в общежитие. Тут холодно, а нас не пускают. Заберите нас отсюда!», — слезно просит меня парень из группы, который прилетел в не слишком знойный московский январь в тонкой куртке, с чемоданом надежд, но без какой-либо шапки. Похоже, агенты в Непале тоже не отличаются истым человеколюбием.

Как известно, в русской практике война — так себе, маневры — главное. Шофер «летит» назад за ребятами. Разворачиваем студентов прочь от спешно открестившегося вуза. Судорожно организуем временное жилье, прячем их от греха подальше — ближайшее время они там. Российские сим-карты, еду, предметы первой необходимости, тесты на ковид — все это предоставляем мы. Университет пребывает в истинно созерцательном ожидании, впору позавидовать такому буддийскому спокойствию. А нам следует предоставить ему непальцев с победно изгнанным из организма ковидом, всесторонне готовых к учебе и исполненных любви к российскому образованию. А не вот это вот всё.

По прошествии карантина…

Студенческое комьюнити EEC славится взаимовыручкой, способной дать фору любому прославленному выживальщику. Поэтому учащийся 2‑го курса из солнечной Шри-Ланки, уже порядком погрузившийся в брутальную московскую действительность, после уроков отправляется в обсерватор с юными гостями из Непала. Попрежнему находясь в изоляции, координирую его действия, словно исправный радист штаба Красной Армии:
«Сначала в аптеку — купить одноразовые тесты. Дальше оставляешь пакет у двери, пусть сделают самостоятельно. Если результаты отрицательные, веди их в местную лабораторию на анализ», — курсую связного.

«Понял, сделаю, без проблем», — отвечает мой бодрый ланкийский визави. Жаль, у нас в руках не рации, а типичные мобильники — было бы куда антуражней. Сделать пост в корпоративном «Инстаграмме»( Facebook, Instagram принадлежат корпорации Meta, признанной в России экстремистской Организацией) было бы не лишним.

Час в пути на метро, и целеустремленный ланкиец на месте как штык. Непальцы по ту сторону двери — мобилизованы, им чертовски хочется попасть на учебу. Изоляция никак не входила в их планы, и каждый день карантина я получал вопрос: «Майкл, а долго еще? Ну сколько еще, Майкл!». Тут уж сколько придется, ребята. На себе проверил.

Через полчаса Шри-Ланка телеграфирует, что Непал здоров. Тест популярной лаборатории спустя сутки — отрицательный. Бинго!

Ребята, наконец, собирают вещи и отправляются в университет.

Два часа спустя…

Звонок ланкийца застал меня врасплох. Я, не ранее, как именно сейчас, «отсидел» положенную Роспотребом неделю за контакт с зараженным, собираюсь подышать вожделенным воздухом свободы.

«Майкл, мы с непальцами в университете, и тут что-то идет не по плану», — говорит мне мой боевой товарищ. На фоне слышу крики безымянной барышни, как если бы мой собеседник вдруг метнулся на доковском ДэЛориане в 90‑е в район Черкизовского рынка и выбирал немедленно там свеженький «Абибас», пытаясь сторговаться на «пятихаточку».

«Вы должны заплатить нам немедленно! Деньги нужны здесь и сейчас!», — громко кричит дама на отборном русском языке, надрывая связки до хрипоты и, похоже, распыляя слишком много жидкости воздушно-капельным путем.

«Простите, они не понимают пока по-русски, я объясню им на английском», — говорит мой удаленный и несколько дезориентированный напором воздушно-капельного потока помощник. Я прошу его передать трубку экспрессивной леди, дабы уверить ее в том, что денежные переводы для оплаты обучения своих студентов выполняет EEC, как и оговорено в договоре с ее университетом.

«Чего? Кто? А! Мне не сказали ничего. Понятно. Заселяем тогда этих всех. Слышь, Мань! Заселяем, я сказала! Завтра пусть учиться идут» — трубка передается без лишний досвиданий.

А вы что хотели, непальцы? Холодно у нас нынче. Надо привыкать.

Мораль той басни

Плавно переходя к финалу лонгрида, хотелось бы вспомнить, что у нас с университетами, как это называется, peoples business. Это когда про людей и для людей. Это когда доверие, взаимовыручка, эмпатия. А еще мы все живем и работаем в России — здесь ведь православие, народность, широта души, так же?

Какими бы трудностями ни обрастали бизнес-процессы в последние годы, нам следует работать, ориентируясь в первую очередь на людей, для которых мы это делаем, не отступая от фундаментальных целей и задач. Иначе все утратит смысл. Именно мы создаем в глазах молодых иностранцев образ российского образования, да и страны в целом. Молодежь, наша конечная аудитория, — это экономическое, культурное, политическое будущее своей страны. Так что уже совсем скоро эти ребята станут задавать повестку дня, возможно, даже международную. Каковой она будет в отношении нашей страны — в значительной степени зависит и от вузов. Приезжая в Россию учиться, студенты уже сделали свой осознанный выбор, связали свою жизнь с нашей страной. Точно не следует приносить общее будущее в жертву секундной слабости локальных менеджеров или их желанию бочком протиснуться между тривиальных проблем.

Еще хочу сказать, что именно Непал — направление далеко не самое простое. От подбора агентов до бумажной работы и разницы менталитета.

Рекрутинговые компании в регионе сколь многочисленны, столь и разношерстны по уровню принятия на себя какой бы то ни было ответственности. Найти хороших партнеров там на месте, поверьте, — ох, как непросто.

Я потратил 2,5 ковидных года, чтобы:

• Отыскать контакты локальных рекрутеров.
• Пообщаться со всеми, с массой людей, изучить рынок и провести отбор.
• Заинтересовать их в том, чтобы переключиться с Запада на Россию, убедить их в привлекательности нашей страны как направления для отправки студентов.
• Сертифицировать лучших из них по программе EEC, дать им представление о российском рынке образования и локальных особенностях.
• Из этих лучших отобрать реально активных людей, способных не только симпатично говорить, но и действовать.
• Дождаться открытия границ и начать вместе работать.

Вся эта большая работа может быть обесценена за несколько часов ровно так, как произошло в описанной выше истории. И это еще не все.

Немногие знают, что для выезда из страны граждане Непала должны:

• Собрать очень крупные для них суммы денег на обучение и сервисные сборы. Доход в стране — минимальный, поэтому такая поездка для рядового непальца — событие судьбоносное. Это следует принимать во внимание и не относиться к этому легкомысленно.
• Перевести деньги на банковский счет университета или делового партнера по официальной доверенности. Наличными в кармане рядовому непальцу можно иметь не более $1500, иначе — статья за отмывание.
• Получить официальное разрешение от государства на выезд за границу.

Для этого принимающая сторона — будь то университет или его деловой партнер в России — собирает кипу бумаг, которая отправляется в одно из министерств в Катманду. И здесь требуется усилие, предпринимать которое желает далеко не каждый наш отечественный международник. Поэтому непальцы и предпочитают вполне понятную и комфортную им Австралию, Канаду, Великобританию, США или Новую Зеландию. Почему? Потому что там есть сервис.

А часть российских университетов, как тот, о котором я столько рассказывал в этой долгой статье, заявляет: «Да фиг с ними, фиг с вами, пусть они едут, куда хотят, нам по барабану, других наберем!». Но знаете, что, милые вузы, рассуждающие столь «клиенто-ориентированным» образом? Нет, не фиг. И нет, не с ними, не с нами и даже не с вами. Потому что вы, милые вузы, — часть мягкой силы России. Извольте ей быть, пожалуйста.

Спасибо.