Рейтинговая гонка: много рисков, мало шампанского
Международное образование иногда (или почти всегда) напоминает шекспировские пьесы: конфликты, драмы и баталии то и дело переплетаются с заверениями в вечной дружбе, поисками лучшего и верой в светлое будущее. Глядя на происходящее в мировом образовательном сообществе, на новые веяния в нем, каждый раз хочется спросить: «Будем ли мы следовать этой тенденции или нет? Долго ли?», или, цитируя великого Барда: «Быть или не быть»?
Подобный риторический вопрос все чаще звучит в отношении рейтинговой гонки — одной из тех идей, вокруг которых вот уже более десяти лет идут ожесточенные споры. Их появление в образовательной среде логично: вузам хочется продемонстрировать свое превосходство, но самостоятельно понять какой из хороших университетов — лучший, объективно довольно сложно. И именно в этот момент на сцену выходят рейтинги со своими сухими статистическими данными и показателями. Находиться в топе рейтингов становится престижно, и вузы прикладывают серьезные усилия для достижения результатов, необходимых для попадания в заветный список. Таким образом, рейтинговые агентства в какой-то момент начинают фактически управлять университетами, диктуя им свои правила и приоритеты, невзирая на мнения руководства вузов.
Зачастую позиция университета в рейтинге не является объективным мерилом качества образования, а стремление к повышению числовых показателей за частую превращается в гонку на истощение — как финансовое (успех в рейтингах дорого стоит, несмотря на то, что участие в них бесплатное), так и моральное. Уже много было сказано про негативные последствия погони за нереальными публикационными показателями, которая зачастую приводит к перекупке статей и аффилиаций, росту хищнических журналов, увеличению числа «низкокачественных» статей и — в конечном итоге — смещению фокуса с преподавательской функции. Подобной критической точки зрения придерживаются ведущие мировые эксперты в области высшего образования, например, Филип Альтбах профессор, основатель Центра по изучению международного высшего образования Бостонского колледжа, и Эллен Хейзелкорн, советник по стратегическим вопросам Экспертного совета по высшему образованию Ирландии, почетный профессор и директор Центра исследований высшего образования Дублинского технологического института. В совместной статье с говорящим названием «Гонка за рейтингами в период массовизации высшего образования: забудьте о них!» они пишут следующее: «Университеты всего мира слишком зациклились на своем статусе в национальных или глобальных рейтингах […] Мы утверждаем, что пришло время остановиться. Ведущими стимулами к развитию стали престиж и репутация, а не повышение качества или улучшение результатов обучения студентов, что ведет к дальнейшей социальной стратификации и репутационным разграничениям. Многие соглашаются с тем, что используемые в рейтингах показатели и применяемые к ним веса имеют смысл, однако нет никаких подтверждающих это международных исследований».
Нередко «рейтинговая гонка» захватывает не только отдельные университеты, но и целые страны. Под эгидой правительств создаются специальные программы, направленные на увеличение количества местных вузов в международных рейтингах. Российский «Проект 5–100», немецкая Exzellenzinitiative, французский Campus France — несколько из многочисленных примеров подобных инициатив. Давайте посмотрим на современное состояние дел с рейтингами за пределами Европы, а именно в Австралии и Китае.
В 2014 году Австралия вступила в «глобальную рейтинговую гонку». Цель была проста: как минимум один австралийский вуз должен был войти в топ‑20 и как можно больше — в топ‑100. Но по прошествии шести лет взгляд на рейтинги изменился, стал более критичным. И сейчас, в период пандемии, в образовательном сообществе страны все громче звучат призывы к прекращению этой «гонки». Аналитик Мельбурнского университета доктор Гвилим Краучер комментирует ситуацию следующим образом: «Изначально австралийские вузы воспринимали рейтинги как способ продемонстрировать свое превосходство, но сейчас популярность рейтингов очевидно завязана на финансах, поступающих с международных образовательных рынков».
В условиях пандемии, считает Краучер, происходит перераспределение студенческих потоков не в пользу Австралии, поэтому подобная практика одержимости рейтингами уходит в прошлое. Вице-канцлер Австралийского национального университета Брайан Шмидт в свою очередь добавил, что многолетняя погоня за высокими рейтингами создала перекос в научных исследованиях. Так как прикладные естественно-научные исследования, как правило, привносят наибольший вклад в рейтинговые показатели, в вузах значительно снизились финансирование и поддержка теоретических наук гуманитарного профиля.
Давайте переведем взор севернее, на Китай, где с 2017 года реализуется проект Double First Class, в который входят 42 вуза. Проект напоминает уже упомянутый нами 5–100: от его участников требуется развивать значимые для мировых университетских рейтингов показатели. Вузы, демонстрирующие высокие результаты в рейтингах, получают значительное дополнительное финансирование от государства.
Подобная ситуация и конкуренция за финансирование уже привели к ряду негативных последствий:
Подобный риторический вопрос все чаще звучит в отношении рейтинговой гонки — одной из тех идей, вокруг которых вот уже более десяти лет идут ожесточенные споры. Их появление в образовательной среде логично: вузам хочется продемонстрировать свое превосходство, но самостоятельно понять какой из хороших университетов — лучший, объективно довольно сложно. И именно в этот момент на сцену выходят рейтинги со своими сухими статистическими данными и показателями. Находиться в топе рейтингов становится престижно, и вузы прикладывают серьезные усилия для достижения результатов, необходимых для попадания в заветный список. Таким образом, рейтинговые агентства в какой-то момент начинают фактически управлять университетами, диктуя им свои правила и приоритеты, невзирая на мнения руководства вузов.
Зачастую позиция университета в рейтинге не является объективным мерилом качества образования, а стремление к повышению числовых показателей за частую превращается в гонку на истощение — как финансовое (успех в рейтингах дорого стоит, несмотря на то, что участие в них бесплатное), так и моральное. Уже много было сказано про негативные последствия погони за нереальными публикационными показателями, которая зачастую приводит к перекупке статей и аффилиаций, росту хищнических журналов, увеличению числа «низкокачественных» статей и — в конечном итоге — смещению фокуса с преподавательской функции. Подобной критической точки зрения придерживаются ведущие мировые эксперты в области высшего образования, например, Филип Альтбах профессор, основатель Центра по изучению международного высшего образования Бостонского колледжа, и Эллен Хейзелкорн, советник по стратегическим вопросам Экспертного совета по высшему образованию Ирландии, почетный профессор и директор Центра исследований высшего образования Дублинского технологического института. В совместной статье с говорящим названием «Гонка за рейтингами в период массовизации высшего образования: забудьте о них!» они пишут следующее: «Университеты всего мира слишком зациклились на своем статусе в национальных или глобальных рейтингах […] Мы утверждаем, что пришло время остановиться. Ведущими стимулами к развитию стали престиж и репутация, а не повышение качества или улучшение результатов обучения студентов, что ведет к дальнейшей социальной стратификации и репутационным разграничениям. Многие соглашаются с тем, что используемые в рейтингах показатели и применяемые к ним веса имеют смысл, однако нет никаких подтверждающих это международных исследований».
Нередко «рейтинговая гонка» захватывает не только отдельные университеты, но и целые страны. Под эгидой правительств создаются специальные программы, направленные на увеличение количества местных вузов в международных рейтингах. Российский «Проект 5–100», немецкая Exzellenzinitiative, французский Campus France — несколько из многочисленных примеров подобных инициатив. Давайте посмотрим на современное состояние дел с рейтингами за пределами Европы, а именно в Австралии и Китае.
В 2014 году Австралия вступила в «глобальную рейтинговую гонку». Цель была проста: как минимум один австралийский вуз должен был войти в топ‑20 и как можно больше — в топ‑100. Но по прошествии шести лет взгляд на рейтинги изменился, стал более критичным. И сейчас, в период пандемии, в образовательном сообществе страны все громче звучат призывы к прекращению этой «гонки». Аналитик Мельбурнского университета доктор Гвилим Краучер комментирует ситуацию следующим образом: «Изначально австралийские вузы воспринимали рейтинги как способ продемонстрировать свое превосходство, но сейчас популярность рейтингов очевидно завязана на финансах, поступающих с международных образовательных рынков».
В условиях пандемии, считает Краучер, происходит перераспределение студенческих потоков не в пользу Австралии, поэтому подобная практика одержимости рейтингами уходит в прошлое. Вице-канцлер Австралийского национального университета Брайан Шмидт в свою очередь добавил, что многолетняя погоня за высокими рейтингами создала перекос в научных исследованиях. Так как прикладные естественно-научные исследования, как правило, привносят наибольший вклад в рейтинговые показатели, в вузах значительно снизились финансирование и поддержка теоретических наук гуманитарного профиля.
Давайте переведем взор севернее, на Китай, где с 2017 года реализуется проект Double First Class, в который входят 42 вуза. Проект напоминает уже упомянутый нами 5–100: от его участников требуется развивать значимые для мировых университетских рейтингов показатели. Вузы, демонстрирующие высокие результаты в рейтингах, получают значительное дополнительное финансирование от государства.
Подобная ситуация и конкуренция за финансирование уже привели к ряду негативных последствий:
- усилился разрыв между хорошо финансируемыми вузами развитых восточных провинций и вузами менее обеспеченных центральных и западных регионов. Несмотря на то, что все участники проекта классифицируются как «первоклассные», зачастую именно у восточных университетов выше бюджет и лучшие условия для развития ключевых международных метрик;
- элитные университеты переманивают к себе талантливых ученых из других вузов, что приводит к утечке мозгов с запада на восток страны;
- снизилось разнообразие предлагаемых курсов. Руководству вузов пришлось закрывать «слабые» программы, которые не дают высоких показателей цитируемости: одному из вузов‑участников проекта пришлось закрыть свой педагогический факультет, чтобы сбалансировать показатели цитируемости и с большей вероятностью привлечь государственное финансирование. Уже сейчас в университетах участниках 77% предлагаемых программ относятся к STEM;
- развитие рынка покупки «готовых знаний» у «теневых ученых»: вузы нанимают в штат по краткосрочным контрактам талантливых аспирантов и молодыхученых, уже имеющих успешные публикации в англоязычных журналах, таким образом увеличивая показатели цитируемости университета. Таких сотрудников называют «теневыми», поскольку зачастую они даже не появляются на территории кампуса, а их рабочие контракты являются «номинальными».
Лариса Дмитриевна Тарадина — директор по развитию международного образования и сотрудничества Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации. Работает в сфере международного образования более 15 лет, в том числе в Высшей Школе Экономики и Проекте повышения конкурентоспособности ведущих российских университетов (Проект 5–100). Автор программ повышения квалификации для сотрудников международных офисов, реализованных в рамках Проекта 5–100. Ведет исследования в области интернационализации высшего образования и является шеф-редактором telegram-канала @eduviewrus, посвященного актуальным вопросам международного образования.